Глава 12. Психотерапия, центрированная на клиента, и ее исследования

01 октября 2022 г. в 21:29

Автор: Карл Роджерс, психотерапевт
Главы из книги «О становлении личностью: психотерапия глазами психотерапевта»

Как яснее изложить методы, результаты и значение исследований в психотерапии, центрированной на клиенте, для европейской аудитории, практически незнакомой с американской традицией эмпирических исследований в психологии? Эта задача встала передо мной, так как д-р Дж. Мэриан Кингет и я начали писать книгу о центрированной на клиенте психотерапии. Книга должна была быть опубликована сначала на фламандском, а затем на французском языке. Д-р Кингет представила клинические принципы такой психотерапии, я же изложил основные теоретические положения [почти идентичные с данной в английском варианте "A Theory of Therapy, Personality and Interpersonal Relationships", in S.Koch (ed.). Psychology: A Study of Science, v. Ill (New York: McGraw-Hill, 1959), 184-256].

Сейчас я хотел бы осветить исследования, которыми мы занимались с целью подтвердить или опровергнуть эти теоретические положения. Эта глава (немного измененная) появилась в результате моих усилий, и я надеюсь, что она имеет значение как для американцев, так и для европейцев.

В одном пустяковом вопросе я прошу у читателей снисхождения. Три параграфа, в которых описывается усовершенствование и использование Q-сортировки, предназначенной для измерения восприятия "Я", почти совпадают с подобным материалом в главе 11. Я оставил в книге оба описания, чтобы каждое из них могло быть прочитано независимо, без обращения к другому. Эта глава возвращает нас к самым ранним нашим попыткам исследования – примерно к 1940 году – и заканчивается описанием нескольких неоконченных проектов, которые до сих пор бросают вызов нашим лучшим работам 1961 года. Таким образом, я постарался представить хотя бы небольшую выборку из итогов наших более чем двенадцатилетних усилий.

* * *

Что привело к исследованиям

Психотерапию, центрированную на клиенте, всегда отличало то, что с самого начала она не только стимулировала исследования, но и существовала в контексте исследовательской мысли. Впечатляет количество и разнообразие завершенных исследований. В 1953 году Симан и Раскин, анализируя тенденции и направления исследований, описали или упомянули почти пятьдесят работ, относящихся к центрированной на клиенте психотерапии, проводимой со взрослыми (Seeman, J., and N.J.Raskin. Research perspectives in client centered therapy. – In: О.Н.Mowrer (Ed.). Psychotherapy: theory and research. New York: Ronald, 1953, pp. 205-234.). В 1957 году Катрайт опубликовал аннотированную библиографию теоретических исследований в области центрированной на клиенте психотерапии и нашел нужным включить в нее 122 ссылки (Cartwright, Desmond S. Annotated bibliography of research and theory construction in client-centered therapy. J. of Counsel. Psychol., 1957, 4, 82-100.). Он, подобно Симану и Раскину, опустил все ссылки на литературу, относящуюся к исследованию игровой и групповой психотерапии, центрированной на клиенте. Кажется совершенно очевидным, что теория и практика центрированной на клиенте психотерапии привели в действие удивительное множество эмпирических исследований. Представляется разумным спросить, почему.

Во-первых, теория центрированной на клиенте психотерапии с самого начала рассматривалась не как догма или истина, но как ряд высказанных гипотез, как орудие развития нашего знания. Мы чувствовали, что теория, или ее часть, полезна лишь тогда, когда ее можно подвергнуть проверке, что каждый важный аспект нашей гипотезы должен быть подвергнут объективной проверке. Мы исходили из убеждения, что единственный способ, с помощью которого знание может быть отделено от личного предрассудка и желаемого, – это объективное исследование. Чтобы быть объективным, это исследование должно быть проведено так, чтобы другой исследователь, действующий аналогичным образом, обнаружил те же или подобные результаты. Короче говоря, с самого начала мы верили, что область психотерапии продвинется с помощью открытой объективной проверки всех гипотез такими способами, о которых всем можно рассказать и которые можно воспроизвести.

Вторая причина, почему центрированная на клиенте психотерапия вызвала столько исследований, заключается в нашей точке зрения, что изучение может начинаться везде, на любом уровне – необработанных фактов или утонченной теории, – так как оно лишь направляет, а не определяет методы. С этой позиции записанная на пленке беседа – это уже небольшое начинание в научной работе, так как она связана с бóльшим числом объективных данных, чем беседа, представленная по памяти; приближенная теория психотерапии и грубые средства для измерения ее понятий более научны, чем их отсутствие. Таким образом, ученые чувствовали, что они могли начать двигаться в тех научных направлениях, которые представляли для них наибольший интерес. Это отношение к исследованию способствовало появлению все более утонченных средств для анализа протоколов беседы, были начаты важные измерения таких кажущихся недоступными понятий, как "Я-концепция" и психологический климат психотерапевтических отношений.

Это привело меня к мысли о третьей, главной причине того успеха, с которым наша теория стимулировала исследования. Понятиям этой теории по большей части могли быть даны операциональные определения. Это, вероятно, удовлетворило настоятельную нужду психологов и других ученых, желающих продвинуться в изучении личности, но на пути которых возникли трудности в виде операционально неопределяемых теоретических конструктов. Возьмем для примера основные понятия, отраженные такими терминами, как "Я", "Эго", "личность". При разработке конструкта некоторые теоретики включают в него и осознаваемое, и неосознаваемое, и в настоящее время невозможно дать операциональное определение этому конструкту. Но, включив в содержание "Я-концепции" или представления о себе только осознаваемое, этому понятию можно дать более тонкое операциональное определение с помощью Q-методики, анализа протоколов бесед и т.д., и, таким образом, открывается целая область исследования. Со временем последующие исследования, возможно, позволят операционально определить и неосознаваемые явления.

Исследование операционально определяемых понятий имеет еще одно последствие. Оно сделало совершенно ненужным использование терминов "успех" и "неудача", бесполезных в качестве научных критериев при изучении психотерапии. Вместо того чтобы мыслить с помощью этих глобальных и плохо определяемых терминов, научные работники могут сделать конкретные предсказания с помощью операционально определяемых конструктов, и эти предсказания могут быть подтверждены или не подтверждены совершенно независимо от оценочных суждений по поводу того, считать ли изменения после психотерапии "успехом" или "неудачей". Таким образом, была уничтожена одна из главных преград на пути научного прогресса в этой области.

Другая причина эффективности этой системы психотерапии в стимулировании исследований состояла в том, что конструкты науки обладают всеобщностью. Поскольку психотерапия является микрокосмосом значимых межличностных отношений, значимого научения и значимых изменений в восприятии личности, конструкты, разработанные для упорядочения этой области, применяются и в других областях. Такие конструкты, как "Я-концепция", или потребность в положительном отношении, или условия для изменения личности находят применение в анализе большого числа видов человеческой деятельности. Отсюда следует, что они могут использоваться в разнообразных областях для изучения, например, управления на производстве или в армии, изменения личности у психопатических больных, психологического климата в семье или классе или отношений между психологическими и физиологическими изменениями.

Заслуживает внимания еще одно, последнее счастливое обстоятельство. В отличие от психоанализа, центрированная на клиенте психотерапия всегда существовала в университетской среде. Это означает постоянный процесс тщательного просеивания и отсеивания зерен истины от плевел в ситуации полной личной безопасности. Это значит, что она находилась под прицелом дружественной критики коллег и подвергалась их критическому рассмотрению точно так же, как, скажем, новые взгляды в химии, биологии или генетике.

Кроме того, это означает, что данная теория и методика открыты для добросовестного исследования молодых умов. Аспиранты сомневаются и исследуют; они предлагают взаимоисключающие формулировки; они предпринимают эмпирические исследования с целью подтвердить или опровергнуть различные теоретические гипотезы. Это очень помогло направлению, центрированному на клиенте, сохранить открытость и критичность и не стать догмой.

Именно поэтому с самого начала составной частью психотерапии, центрированной на клиенте, был процесс изменения, исследуемый опытным путем. Из узкой точки зрения, опирающейся в основном на эмпирически не проверенную методику, он вырос в разветвленную теорию личности и межличностных отношений, а также теорию психотерапии и объединил вокруг себя значительное количество воспроизводимого научного знания.

Ранний период исследований

У объективного исследования психотерапии короткая история. До 1940 года было сделано несколько попыток записать психотерапевтические беседы с помощью электроники, но этот материал не служил предметом исследования. Не было серьезных попыток использовать научные методы, чтобы зафиксировать изменения, происходящие, как считали, в результате психотерапии. Таким образом, мы говорим о научной области, которая, говоря метафорически, еще находилась в пеленках. Но начало уже было положено.

В 1940 году я со своими коллегами в университете штата Огайо успешно записал полную психотерапевтическую беседу. Но наша радость была недолгой. Прослушав этот бесформенный материал, мы почти отчаялись достичь нашей цели – использовать материал как данные для научных исследований. Тогда нам казалось невозможным свести его к элементам, которые могут быть рассмотрены объективно.

Однако благодаря техническому прогрессу, энтузиазму и творческому мышлению аспирантов, компенсировавших отсутствие "фондов" и подходящего оборудования, "сырые" данные психотерапии были преобразованы в грубые категории психотерапевтических методов и одинаково "сырые" категории ответов клиента. Портер анализировала значимые аспекты поведения терапевта. У ряда клиентов Снайдер провел анализ их ответов, выявив некоторые существующие в них тенденции. Другие действовали также творчески, и мало-помалу возможность исследований в этой области стала реальностью.

Эти ранние исследования часто не отличались изощренностью, схемы исследования нередко были ошибочны, основывались на недостаточном числе испытуемых, но, несмотря на это, их вклад в науку был велик.

Несколько исследований в качестве примера

Чтобы вы ощутили этот постоянно растущий поток исследований и имели некоторое представление об использовавшихся методах и полученных результатах, несколько работ будут описаны достаточно подробно. Эти работы представляют разные направления исследования по мере того, как оно развивалось.

Локус оценки

В 1949 году Раскин (Raskin, N.J. An objective study of the locus-of-evalution factor in psychotherapy., In: W.Wolff, and J.A.Precker (Eds.). Sucess in Psyhotherapy. New York: Grune & Stratton, 1952, Chap. 6.) завершил работу, связанную с местонахождением источника ценностей, или локусом оценки. Это началось с простого утверждения о том, что задача консультанта состоит в том, чтобы думать не за клиента или о клиенте, а совместно с клиентом. В первых двух случаях ясно, что источник оценки находится у консультанта, но в последнем – консультант старается думать и со-чувственно понимать клиента с его собственной позиции, с уважением относясь к процессам оценивания клиента.

Раскин поднял вопрос о том, изменяется ли у клиента в ходе психотерапии восприятие локуса оценки. Выражаясь более конкретно, наблюдается ли уменьшение степени зависимости ценностей и норм клиента от суждений и ожиданий других людей и увеличение степени зависимости его ценностей и норм от опоры на свой собственный опыт?

Чтобы объективно это изучить, Раскин предпринял следующие шаги.

Трех судей, работающих независимо друг от друга, попросили выбрать в нескольких записанных беседах те утверждения, которые были связаны с локусом ценностей и норм клиента. Было обнаружено, что более чем в 80% случаев между судьями имелось согласие в выборе этих утверждений, это означало, что исследование имеет дело с различаемыми конструктами.

Отобрав 22 утверждения, представляющих широкий круг источников ценностей, Раскин попросил судей распределить эти утверждения, согласно изучаемому континууму, на четыре подгруппы, сделав между ними равные интервалы. Для создания и пояснения шкалы локуса оценки с делениями от 1,0 до 4,0 использовались двенадцать наиболее согласованных утверждений. Деление 1 обозначило неограниченную опору на оценку других. Деление 2 – такие случаи, когда, хотя более всего ценилось мнение других, у клиента была и некоторая неудовлетворенность этим состоянием зависимости. Деление 3 указывало на такие высказывания, в которых человек уважал ожидания других в такой же мере, как и свои собственные. Он показывал осознание разницы между своим оцениванием и зависимостью от ценностей других. Деление 4 было предназначено для таких случаев, где было четкое свидетельство опоры на свой собственный опыт и суждения как основу ценностей.

Пример, поясняющий третью стадию, может дать более яркое представление о делении.

"Итак, я принял решение, в правильности которого сомневаюсь. Когда живешь в семье, в которой брат поступил в колледж и все желают тебе только хорошего, я думаю, правильно ли я поступаю, когда вижу, что "Я" – это "Я" и что я не могу этого достичь. Я всегда старался быть таким, каким мне следовало быть по мнению других, но сейчас я сомневаюсь, не следует ли мне понять, что я такой, каков я есть" [4, с. 151]. (Rogers, C.R. Changes in the maturity of behavior as related to therapy., In: C.R. Rogers, and Rosalind F.Dymond (Eds.). Psychotherapy and Personality Change. University of Chicago Press, 1954, pp. 215-237).

После этого Раскин использовал эту шкалу, чтобы оценить каждую из 59 бесед в десяти полностью записанных случаях психотерапии, служивших предметом других научных исследований. После их оценки, прежде чем провести анализ, он решил установить достоверность своих суждений. В результате он наугад выбрал из каждой беседы одно утверждение, связанное с локусом оценки, которое независимо было оценено другим судьей, ничего не знающим об источнике утверждения или из какой беседы оно взято – ранней или поздней. Коэффициент корреляции между двумя выборками оценок составил 0,91, что означало высокую надежность.

Создав шкалу одинаково оцениваемых интервалов и продемонстрировав надежность этого инструмента, Раскин был теперь готов определить, наблюдается ли какой-либо сдвиг в локусе оценки в процессе психотерапии. Средняя цифра для первых бесед в десяти историях болезни была равна 1,97, для последних бесед – 2,73, это различие значимо на уровне 0,01. Таким образом, в этом вопросе теория центрированной на клиенте психотерапии была подтверждена. Появилась возможность выявить дальнейшее подтверждение. Эти десять историй сеансов психотерапии были изучены с помощью других объективных методов. С помощью объективных критериев, полученных из других исследований, можно было сказать, какие случаи психотерапии закончились более успешно, а какие – с меньшим успехом. Если взять пять наиболее успешных случаев, сдвиг локуса оценки в этих случаях был еще более резким, средняя величина для первых бесед – 2,12, а для последних – 3,34.

Это исследование во многих отношениях типично для большой группы научных исследований. Начав с одной из гипотез психотерапии, центрированной на клиенте, ученые создали инструмент для измерения различных уровней исследуемого конструкта. Затем само это орудие изучается, чтобы определить, измеряет ли оно фактически то, что ему надо измерять, и может ли его использовать любой специалист и при этом получить одинаковые результаты. Затем это средство беспристрастно используется по отношению к данным психотерапии. (В работе Раскина проверка 59 наугад выбранных высказываний другим судьей показывает, что осознаваемое или неосознаваемое предпочтение ощутимо не влияло на его классификацию.) Данные, полученные с помощью этого инструмента, затем анализируются, чтобы обнаружить, подтверждают они гипотезу или нет. В этом случае гипотеза не была отвергнута, подтверждая теорию о том, что клиенты в процессе данной психотерапии склонны уменьшать свою зависимость от влияния ценностей и ожиданий других людей и увеличивать свою зависимость от опоры на их собственную оценку, опирающуюся на их опыт.

Главными недостатками этого исследования было лишь то, что число изученных случаев невелико и психотерапия проводилась в течение короткого периода времени, что было характерно для того раннего периода. Вероятно, если повторить эти измерения у большего числа людей при более длительной психотерапии, результаты были бы такими же. Этим отличается промежуточный уровень зрелости исследования, находящийся где-то между очень "сырыми" первыми работами и более тщательно спланированными недавними исследованиями.

Отношение между психотерапией и непроизвольными функциями

Тетфорд предпринял исследование совершенно другого типа, законченное также в 1949 году (Thetford, William N. An objective measurement of frustration tolerance in evaluating psychotherapy., In: W.Wolff and J.A.Precker (Eds.). Success in Psychotherapy. New York: Grune & Stratton, 1952, Chapter 2.). Его гипотеза не являлась составной частью теории психотерапии, центрированной на клиенте. Она предсказывала физиологические последствия, которые согласовывались с этой теорией, но которые не были никогда сформулированы.

Вкратце его основная гипотеза заключается в том, что если психотерапия дает индивиду возможность перестроить свой стиль жизни, уменьшить напряжение и беспокойство, которые он испытывает в отношении своих личных проблем, то должны также изменяться автоматические реакции его нервной системы, например в ситуации стресса. В сущности, он предполагал, что, если в процессе психотерапии происходило изменение в стиле жизни и внутренней напряженности клиента, это должно было проявиться и в организмических изменениях при самоуправляемом независимом функционировании, где нет сознательного контроля со стороны индивида. В сущности, он спрашивал: как глубоки изменения, вызванные психотерапией, центрированной на клиенте? Достаточно ли они глубоки, чтобы влиять на общее организмическое функционирование индивида?

Хотя его методика была, бесспорно, сложной, суть ее можно изложить проще. Была набрана психотерапевтическая группа, состоящая из девятнадцати человек, обратившихся за помощью в Консультативный центр Чикагского университета в связи с личными проблемами. Их пригласили добровольно участвовать в исследовании личности. Поскольку участвовали все, кого пригласили, за исключением некоторых, кто не смог явиться на процедуру тестирования, это была репрезентативная студенческая группа клиентов Центра. Десять из них участвовали в индивидуальной психотерапии, трое – и в индивидуальной, и в групповой психотерапии, и шестеро – в групповой психотерапии. Была укомплектована контрольная группа из семнадцати человек, не участвующих в психотерапии, приблизительно одинаковая с психотерапевтической группой по возрасту и образованию.

С каждым индивидом, в контрольной или психотерапевтической группе, проводились одни и те же следующие эксперименты. С помощью соответствующих электродов индивиды были соединены с полиграфом, который регистрировал проводимость кожи ладони (КГР), скорость биения сердца и потоотделение. После периода отдыха, для обеспечения отсчета данных, индивидам сообщалось, что память на однозначные числа служит хорошим показателем уровня развития интеллекта и что экспериментатор хотел бы тестировать интеллект. Длина рядов однозначных чисел увеличивалась до тех пор, пока индивид определенно не мог справиться с заданием. После двухминутного отдыха использовались другие ряды чисел, чтобы испытуемый опять потерпел неудачу. После следующего отдыха вновь следовала фрустрирующая неудача. Поскольку все клиенты были студентами, вовлечение "Эго" и фрустрация действительно имели место, так как казалось, что эксперимент вызывал сомнение в их интеллектуальных способностях. После еще одного периода отдыха испытуемый освобождался, но ему сообщали, что его пригласят через некоторое время. Никогда не упоминалось, что данный эксперимент имел какое-либо отношение к психотерапии, даже сами исследования проводились в другом здании.

После окончания психотерапии клиентов опять вызывали, и они подвергались той же экспериментальной процедуре – три раза введение в состояние фрустрации и выход из нее, а также проведение длительных независимых измерений.

Контрольная группа, также приглашалась для тестирования через установленные промежутки времени, причем процедура опытов была идентичной.

Для психотерапевтической и контрольной групп были вычислены различные физиологические показатели. При сравнении данных до и после тестирования единственные существенные различия между группами наблюдались лишь в скорости выхода из фрустрации. В основном можно сказать, что группа, участвовавшая в психотерапии, быстрее выходила из фрустрации после психотерапии, чем перед ней, в то время как в контрольной группе результаты были противоположные. При втором тестировании эта группа выходила из фрустрации медленнее.

Разрешите представить это более конкретно. Психотерапевтическая группа показала изменения в "коэффициенте выхода из фрустрации", основанном на КГР и значимом на уровне 0,02, причем изменение произошло в сторону более быстрого выхода из фрустрации. Контрольная группа показала изменение в "коэффициенте выхода из фрустрации", который был значим на уровне 10%, и показала более медленный выход из фрустрации. Другими словами, эти студенты были менее способны справиться с фрустрацией в период после тестирования, чем перед тестированием. Другой показатель КГР – "процент выхода из фрустрации" – снова показал, что группа, участвовавшая в психотерапии, быстрее выходила из фрустрации при втором тестировании, причем изменение было статистически значимо на уровне 5%, в то время как контрольная группа не показала никаких изменений. Что касается сердечной деятельности, то психотерапевтическая группа в среднем показала меньшую изменяемость в частоте сердечных сокращений при фрустрации после психотерапии. Эти изменения значимы на уровне 5%. В контрольной группе не было никаких изменений. Другие подобные показатели также изменились, но не столь значимо.

В общем, можно сказать, что у индивидов, участвовавших в психотерапии, во время психотерапевтических контактов развился более высокий порог фрустрации и они были способны быстрее восстанавливать свое гомеостатическое равновесие после фрустрации. С другой стороны, в контрольной группе наблюдалась небольшая тенденция к более низкому порогу ко второй фрустрации и определенно менее быстрое восстановление гомеостаза.

Говоря проще, значимость этого исследования заключается в том, что после психотерапии индивид способен с большей выносливостью и с меньшим волнением воспринимать ситуации, несущие эмоциональный стресс и фрустрацию. Это проявляется, даже если данный вид фрустрации или стресса никогда не имел места в психотерапии. Более эффективное управление фрустрацией – это не внешнее явление, оно проявляется в самоуправляющихся реакциях, которые индивид не может контролировать сознательно и которые он совершенно не сознает. Это исследование Тетфорда типично для многих первопроходческих работ, бросающих вызов другим исследованиям. Оно вышло за пределы теории психотерапии, центрированной на клиенте, в том виде, в котором она была сформулирована. Из исследований были получены предсказания, согласующиеся с теорией и, возможно, причастные к ней, но, однако, находящиеся далеко за ее пределами. Так, опыты предсказали, что если в результате психотерапии индивид на психологическом уровне начал лучше справляться со стрессом, то это также отразится на его самоуправляющемся функционировании. Настоящее исследование представляло собой проверку правильности гипотезы. Нет сомнения в том, что теория может считаться в большей степени подтвержденной, если отдаленные ее предсказания оказываются верны.

Реакция клиента на различные методы

Небольшое исследование, завершенное Бергманом (Bergman, D.V. Counseling method and client responses. J. Consult. Psychol, 1951, 15, 216-224.) в 1950 году, служит примером того, как записанные беседы способствовали микроскопическому изучению процесса психотерапии. Вся его работа была посвящена решению следующего вопроса: каково отношение между методами или приемами консультанта и ответными действиями клиента?

Материал для проведения исследования был взят им из десяти записанных случаев психотерапии (тех же самых случаев, которые изучались Раскиным и др.). В этих записях Бергман нашел 246 примеров, в каждом из них клиент просил консультанта либо разрешить его проблемы, либо оценить процесс его приспособления или продвижения, либо подтвердить его собственную точку зрения, либо предложить, как он должен поступить. Каждый из этих примеров был включен в исследование как единица ответа. Единица ответа состояла из всего утверждения клиента, которое включало просьбу, сразу же следующий за ней ответ консультанта и полное высказывание клиента после высказывания консультанта.

Бергман обнаружил, что ответы консультанта на просьбы клиента могут быть разбиты на следующие группы.

  • Оценочный ответ. Это может быть интерпретация высказывания клиента, согласие или несогласие с клиентом или предположение, а также какая-либо информация.
  • "Структурирующий" ответ. Консультант, возможно, объясняет свою роль или то, как действует психотерапия.
  • Просьба разъяснить. Консультант, возможно, показывает, что ему неясно значение просьбы клиента.
  • Отражение содержания просьбы. Консультант, возможно, не упоминает саму просьбу.
  • Отражение просьбы. Консультант, возможно, старается понять просьбу клиента или просьбу, сопровождаемую какими-то чувствами.

Бергман разработал ряд категорий для отражения высказываний клиента, следующих за ответом консультанта.

  • Клиент часто высказывает или неоднократно повторяет просьбу об оценке, либо расширяет ее, либо изменяет ее, или высказывает другую просьбу.
  • Клиент, принимая или отклоняя ответ консультанта, оставляет попытку исследовать свои установки и проблемы (обычно углубляясь в другие, менее существенные вопросы).
  • Клиент продолжает исследовать свои установки и проблемы.
  • Клиент словесно выражает понимание отношений между чувствами – проявляет интуицию.

Проверив надежность отнесения к определенной категории высказываний и клиента, и консультанта и найдя ее удовлетворительной, Бергман продолжил анализ данных. Он определил частоту, с которой одни категории выступали вместе с другими. Вот некоторые из полученных им результатов.

Определенно была обнаружена только случайная связь между категориями первоначальной просьбы клиента и последующим ответом клиента. То же самое наблюдалось между начальной просьбой клиента и ответом консультанта. Таким образом, казалось, что ни ответ консультанта, ни последующий ответ клиента не были вызваны начальной просьбой.

С другой стороны, была найдена значимая взаимосвязь между ответом консультанта и последующим высказыванием клиента.

За отражением чувств консультантом более часто, чем бы ожидалось при случайном выборе, у клиента следовало продолжение изучения себя или понимание. Эта связь значима на уровне 1%.

За ответом консультанта типа 1 или 2 (оценочного, связанного с интерпретацией просьбы или "структурирующего") более часто, чем это ожидалось при случайном выборе, следует отказ от изучения себя. Это также значимо на уровне 1%.

За ответом консультанта с просьбой о разъяснении обычно следует повторение просьбы или уменьшение изучения себя и понимания. Эти последствия значимы на уровне 1 и 5%.

Таким образом, Бергман заключает, что изучение себя и понимание, которые выступают положительными сторонами процесса психотерапии, следуют главным образом за ответами, которые "отражают чувства", тогда как оценочные, интерпретативные и "структурирующие" ответы обычно ведут к появлению у клиента таких реакций, которые отрицательно сказываются на процессе психотерапии.

Эта работа – иллюстрация того способа, с помощью которого во многих исследованиях каждая минута словесной записи психотерапевтических бесед была детально изучена, чтобы пролить свет на некоторые аспекты психотерапии, центрированной на клиенте. В этих исследованиях субъективные события психотерапии исследовались с помощью объективных методов, которые позволили пролить свет на процесс психотерапии.

Изучение "Я-концепции"

Было проведено много исследований, изучающих изменения в представлениях клиента о себе, его "Я-концепции". Это центральный конструкт для теории психотерапии и личности. Здесь будет кратко обсуждено одно из них, выполненное Батлером и Хейгом (Butler, J.M., and G.V.Haigh. Changes in the relation between self-concepts and ideal concepts consequent upon client-centered counseling. – In: C.R.Rogers and Rosalind F.Dymond (Eds.). Psychotherapy and Personality Change. University of Chicago Press, 1954, pp. 55-75).

Для этой цели часто используется Q-методика, разработанная Стефенсоном (Stephenson, W. The Study of Behavior. University of Chicago Press, 1953) и адаптированная для изучения "Я". Поскольку метод, основанный на Q-методике, используется в работе Батлера и Хейга, он может быть в основных чертах описан перед тем, как представить результаты их исследований.

Из записанных на пленку сеансов консультирования было выбрано множество утверждений, относящихся к представлениям о себе. Из их числа была сделана выборка, составившая 100 утверждений, которые впоследствии для большей ясности были отредактированы. Цель заключалась в том, чтобы как можно полнее отразить все способы возможного восприятия себя индивидом. Этот список включал такие утверждения, как: "Я часто чувствую себя обиженным", "Я сексуально привлекательная", "Я совсем не расстроена", "Я чувствую неудобство, когда говорю с кем-нибудь", "Я чувствую себя легко, и меня ничто не беспокоит".

В исследовании Батлера и Хейга каждого человека просили рассортировать 100 карточек с записанными на них 100 утверждениями. Клиенту говорили: рассортируйте эти карточки так, чтобы описать себя так, как вы видите себя сегодня. Карточки должны были быть разложены на 9 кучек, начиная с тех, которые описывали его как наиболее непохожего на себя, до тех, которые описывали его наиболее правильно. Каждую кучку ему нужно было пронумеровать. (Номера в каждой кучке были 1, 4, 11, 21, 26, 21, 11, 4, 1, таким образом давая вынужденную и приблизительно нормальную дистрибуцию.) После этого его просили рассортировать карточки еще раз, чтобы описать человека, которым он очень хотел бы быть. Это значило, что каждое высказывание будет выражать не только восприятие себя этим индивидом, но также и ценность этого восприятия для него.

Отсюда можно вычислить коэффициент корреляции между разными классификациями. Можно установить корреляцию между представлениями о себе перед психотерапией и представлениями о себе после психотерапии или корреляцию между представлениями о "реальном себе" и представлениями об "идеальном себе" или представлениями об "идеальном себе" у одного клиента и представлениями об "идеальном себе" у другого клиента. Высокий коэффициент корреляции свидетельствует о небольших различиях или изменениях, низкие корреляции – о противоположном. Изучение определенных корреляций, изменившихся в течение психотерапии, дает нам качественную картину природы изменений. Вследствие большого числа утверждений эти данные сохраняют свое клиническое разнообразие, что важно для их статистической обработки. В общем этот метод дал исследователям возможность обратить тонкие феномены восприятия в объективные данные, с которыми можно иметь дело.

Давайте рассмотрим, как использовалась Q-сортировка утверждений о себе в исследовании Батлера и Хейга. Были выдвинуты следующие гипотезы: 1) в результате психотерапии, центрированной на клиенте, происходит уменьшение различий между "реальным собой" и "идеальным собой"; 2) это уменьшение различий будет более выраженным у тех клиентов, которые по независимым критериям были отнесены к более продвинутым в процессе психотерапии.

Как часть более широкой общей программы исследований (Rogers, C.R., and Dymond, R.F. (Eds.). Psyhotherapy and Personality Change. University of Chicago Press, 1954, 447 p.) Q-сортировка для определения "реального Я" и "идеального Я" применялась по отношению к 25 клиентам перед началом психотерапии, после окончания психотерапии и в последующем периоде, длящемся от шести до двенадцати месяцев после окончания психотерапии. Эта же программа тестирования имела место и в контрольной группе, не проходившей психотерапию и уравненной по возрасту, полу и социоэкономическому статусу.

Полученные результаты представляют интерес. Коэффициент корреляции между "реальным Я" и "идеальным Я" в группе клиентов перед психотерапией находился в диапазоне от -0,47, то есть с очень выраженным различием между собой и идеалом, до +0,59, показывающим, что "Я" ценится достаточно высоко таким, каким оно есть. Средний коэффициент корреляции перед психотерапией равен -0,1. По окончании психотерапии средний коэффициент корреляции равнялся +0,34 и в последующем периоде – +0,31. Это очень высокозначимое изменение, подтверждающее гипотезу. Особо интересно то, что корреляция лишь незначительно уменьшается в течение последующего периода. Изменение станет еще более явным, если принять во внимание 17 клиентов, которые, по оценкам консультанта и изменений в тематическом апперцепционном тесте, показали наиболее определенные улучшения в процессе психотерапии. Здесь средний коэффициент перед психотерапией был +0,02, в последующем периоде – +0,44.

Пятнадцать членов группы составили "собственную контрольную" группу. Они были тестированы, когда впервые обратились за помощью, а затем их попросили подождать 60 дней до начала психотерапии. В конце этого периода они вновь были тестированы перед началом психотерапии, так же как после нее и в последующем периоде. В этой группе корреляция между "реальным Я" и "идеальным Я" при первом тестировании была равна -0,1, после повторного тестирования она не изменилась и была также -0,1. Таким образом, изменение определенно связано с психотерапией и произошло не потому, что прошло время, и не потому, что у больных было сильное желание получить психотерапевтическую помощь.

У контрольной группы результаты представляли собой совсем иную картину, нежели у клиентов, участвовавших в психотерапии. Начальный коэффициент корреляции восприятия себя и идеала составлял +0,58, и он не изменился, будучи равным +0,59 в последующем периоде. Очевидно, в этой группе не было той напряженности, которая чувствовалась у клиентов психотерапии, члены этой группы обычно высоко оценивали себя и в этом отношении не показали заметных изменений.

Из этого исследования разумно сделать вывод, что одно из изменений, связанных с психотерапией, центрированной на клиенте, заключается в том, что представления о себе изменяются в направлении более высокой самооценки. Это изменение не временное, оно сохраняется и после психотерапии. Уменьшение внутренней напряженности высокозначимо, но даже в конце психотерапии "Я" оценивается менее высоко, чем в контрольной группе, не участвующей в психотерапии. (Другими словами, психотерапия не привела к "совершенному приспособлению" или к полному отсутствию напряженности.) Также ясно, что изменения, о которых идет речь, не возникли просто как результат времени и не в результате появления решимости искать помощи. Они определенно связаны с психотерапией.

Это исследование – одна из многих работ, осветивших проблему отношения психотерапии и самовосприятия. Из других исследований (описанных в работе Роджерса и Даймонд [8]) мы знаем, что при психотерапии главным образом изменяется "реальное Я", а не "идеальное Я". Последнее имеет тенденцию изменяться, но в небольшой степени, и это изменение заключается в том, что у "идеального Я" уменьшаются притязания, оно становится более достижимым. Мы знаем, что образ себя, появляющийся в конце психотерапии, оценивается клиницистами (способом, исключающим возможное пристрастие) как более приспособленный. Мы знаем, что это появляющееся представление о себе обладает бóльшим внутренним спокойствием, самопониманием и самопринятием, большей ответственностью за свои поступки. Мы знаем, что это внутреннее "Я", появляющееся после психотерапии, находит большее удовлетворение и поддержку в отношениях с другими. Таким образом, мало-помалу мы смогли увеличить наши знания о том, что нам объективно известно об изменениях, принесенных психотерапией в существующие у клиента представления о себе.

Вносит ли психотерапия изменения в повседневное поведение клиента?

Исследования, до сих пор описанные в этой главе, и другие работы, которые мы можем процитировать, дают доказательство того, что психотерапия, центрированная на клиенте, приносит много изменений. Индивид иначе выбирает и устанавливает ценности, физиологическое напряжение во время фрустрации длится все меньше, изменяется самовосприятие и самооценка. Но все это оставляет без ответа практический вопрос, важный для общества и непрофессионала: "Заметно ли изменяется повседневное поведение клиента и положительно ли это изменение?" Именно для того, чтобы ответить на этот вопрос, я предпринял с помощью своих коллег исследование изменений в зрелости поведения клиента, связанных с психотерапией. Оно было опубликовано в 1954 году [6].

В теории психотерапии, центрированной на клиенте, предполагается, что внутренние изменения, имеющие место в психотерапии, служат причиной того, что индивид после психотерапии ведет себя более социализированно, меньше использует защитные реакции, в большей мере принимает действительность в себе и в своем социальном окружении, что свидетельствует о более социализированной системе ценностей. Короче говоря, он будет вести себя более зрело, а инфантильное поведение, как правило, уменьшится. Мы поставили перед собой трудный вопрос, как выразить эту гипотезу в операциональных терминах с тем, чтобы ее можно было подвергнуть экспериментальной проверке.

Имеется очень мало средств, с помощью которых можно осмелиться измерить качество чьего-либо повседневного поведения. Лучше всего для наших целей подходит тест, разработанный Уиллокби много лет назад и названный им "Шкалой эмоциональной зрелости". Уиллокби предъявил список утверждений, описывающих поведение человека, 100 клиницистам (психологам и психиатрам), которые вынесли суждения о степени зрелости этих видов поведения. На основе этих суждений он выбрал 60 утверждений для создания Шкалы. Счет идет от 1 (наиболее незрелый) до 9 (наиболее зрелый). Некоторые из утверждений и баллы их оценки даны ниже, чтобы читатель смог с ними познакомиться.

Баллы оценки Суждение

1. S (субъект) обычно обращается за помощью в решении своих проблем. (Суждение 9.)

3. Ведя автомобиль, S обычно невозмутим, но очень сердится, когда другие водители мешают движению. (Суждение 12.)

5. Явная картина своей несостоятельности в чем-то производит впечатление на S, но он утешает себя, вспоминая те виды деятельности, в которых он на высоте. (Суждение 45.)

7. S организует и направляет свои усилия для достижения цели, явно считая систематичность средством ее достижения. (Суждение 17.)

9. S приветствует законные возможности для выражения половых потребностей; он не стыдится, не боится этого и не особенно занят этим. (Суждение 53.)

Выбрав наш метод, мы получили возможность выразить гипотезу в операциональной форме. По окончании психотерапии, центрированной на клиенте, поведение клиента будет оценено им самим и другими, которые его хорошо знают, как более зрелое, согласно более высоким показателям по Шкале ЭЗ (Шкала ЭЗ – Шкала эмоциональной зрелости. – Прим. ред.).

Методика проведения исследования сложна, так как правильные и надежные измерения повседневного поведения получить трудно. Это исследование было частью большей программы по изучению почти тридцати клиентов и равной контрольной группы, одинаковой по другим показателям. Были предприняты следующие шаги.

До психотерапии клиента просили оценить свое поведение по Шкале ЭЗ.

Клиента просили назвать имена двух друзей, которые знали его хорошо и хотели бы оценить его. Контакт с друзьями происходил по почте, их оценки по Шкале ЭЗ высылались прямо в Консультационный центр.

С целью определения надежности оценок друзей клиента, каждого из них, попросили во время оценивания ими клиента по Шкале ЭЗ дать оценку другому, хорошо известному ему, человеку.

Та половина психотерапевтической группы, которая была намечена в качестве собственной контрольной группы, заполнила Шкалу ЭЗ, когда впервые обратилась за помощью, и сделала это снова, через 60 дней, перед началом психотерапии. В каждом из этих двух периодов клиенту также была дана оценка двумя его друзьями.

В конце психотерапии клиента и его двух друзей опять попросили дать оценку по Шкале ЭЗ.

В период от 6 до 12 месяцев после окончания психотерапии опять были проведены оценки по Шкале ЭЗ самим клиентом и его друзьями.

Члены соответствующей контрольной группы оценивали свое поведение на Шкале ЭЗ соответственно тем делениям Шкалы, которые использовались клиентами психотерапевтической группы.

Эта схема опытов позволила получить большое количество данных, которые можно было анализировать с различных сторон. Здесь будут упомянуты только некоторые результаты.

Оказалось, что Шкала ЭЗ обладала удовлетворительной надежностью, когда она использовалась любым из оценивающих, независимо от того, был ли это клиент или друг-наблюдатель. Однако полного согласия между различными людьми, дающими оценку, не было.

Индивиды соответствующей контрольной группы, не участвующие в психотерапии, не показали каких-либо существенных изменений в оценке своего поведения в течение всех периодов исследования.

Клиенты, которые были членами собственной контрольной группы, не показали существенных изменений в поведении во время 60-дневного периода ожидания, независимо от того, оценивали ли они себя сами или оценивались друзьями.

Не наблюдалось существенных изменений в оценке поведения клиента другом-наблюдателем во время периода психотерапии или во взятых вместе периоде психотерапии и последующем периоде. Это, конечно, противоречило нашей гипотезе. Желательно было определить, относились ли эти отрицательные результаты ко всем клиентам, независимо от их видимого продвижения в психотерапии. Поэтому все клиенты были разделены на группы в соответствии с показанными результатами (наибольшее, среднее или наименьшее продвижение во время психотерапии).

Было обнаружено, что у клиентов, которые показали наибольшее продвижение в психотерапии, существенно возросли (на уровне 5%) оценки зрелости поведения, данные их друзьями. В группе, показывающей среднее продвижение, изменения были незначительны, а в группе, показывающей наименьшее продвижение, наблюдались отрицательные изменения в сторону менее зрелого поведения.

Была отмечена определенная значимая корреляция между оценкой терапевтом продвижения в период психотерапии и изменениями в повседневном поведении, отмечаемом друзьями. Эта корреляция особенно интересна потому, что мнение терапевта было основано исключительно на реакциях клиента во время психотерапии, он очень мало или совсем ничего не знал о поведении клиента вне его кабинета. Оценки друзей были основаны исключительно на наблюдениях в реальной жизни, причем они ничего не знали о том, что происходило в процессе психотерапии.

В основном эти результаты соответствовали оценкам клиентом своего собственного поведения, за одним исключением. Те клиенты, которые оценивались своими консультантами как показывающие продвижение во время психотерапии, считали, что у них наблюдается увеличение зрелости поведения, причем их оценки почти совпадали с оценками друзей-наблюдателей. А те клиенты, которые расценивались консультантами как наименее успешные в психотерапии и которые рассматривались наблюдателями как отстающие в развитии зрелости, оценивали себя таким образом, как будто было налицо резкое увеличение уровня зрелости и после психотерапии, и в последующих периодах. Вероятно, это служит ясным свидетельством защитной самооценки в том случае, когда психотерапия не вела к успеху.

В основном, очевидно, можно прийти к справедливому заключению, что там, где в психотерапии, центрированной на клиенте, наблюдался прогресс, продвижение, имеется значимое наблюдаемое изменение в повседневном поведении клиента в сторону большей зрелости. Когда терапевт чувствует, что продвижение клиента во время психотерапии было незначительным или вовсе отсутствовало, тогда наблюдается некоторое ухудшение поведения в направлении меньшей зрелости. Эти последние результаты представляют собой особый интерес, так как это первое свидетельство того, что неудачные попытки получить помощь в отношениях с терапевтом в центрированной на клиенте психотерапии могут вести к разрушительным последствиям. Хотя эти отрицательные последствия невелики, тем не менее они требуют дальнейшего исследования.

В этой работе показано, что предпринималось нами для изучения различных поведенческих результатов психотерапии. Она также наводит на мысль о некоторых из многих встреченных нами трудностей. Они связаны с разработкой достаточно строгого научного плана экспериментов, позволяющего быть уверенным в том, что: 1) изменения в поведении действительно произошли и 2) эти изменения появились вследствие психотерапии, а не какого-либо другого фактора.

Это глобальное изучение изменений в повседневном поведении доказывает, что дальнейшее изучение этой темы лучше проводить в лабораторных условиях, где изменения в поведении при решении проблем адаптации, реакции на угрозу или фрустрацию и т.п. могли бы быть проведены в более контролируемых условиях. Необходимо, однако, напомнить, что упомянутые выше результаты исследования – первые в своем роде. Тем не менее совершенно очевидно, что успешная психотерапия приводит к положительным изменениям в поведении, а неудачная психотерапия может вызвать отрицательные изменения в поведении.

Качество психотерапевтических отношений при продвижении во время психотерапии

Последнее исследование, о котором я хотел бы рассказать, – это работа, недавно завершенная Барретт-Леннардом (Barrett-Lennard, G.Т. Dimensions of the client's experience of his therapist associated with personality change. Unpublished doctoral dissertation, Univ. of Chicago, 1959.). Он опирался на мое теоретическое положение, касающееся необходимых условий для изменений в процессе психотерапии. Он предположил, что если бы в этих отношениях соблюдались пять определенных условий, характеризующих отношение к клиенту, то у клиента возникли бы изменения. Чтобы исследовать эту проблему, он разработал "Список отношений", который выглядел по-разному для клиента и терапевта и был предназначен для того, чтобы изучить пять измерений этих отношений. Пока он рассмотрел только данные восприятия этих отношений клиентом. Об этом я и расскажу.

Зная, что у него будут различные объективные показатели изменений, после пятой беседы Барретт-Леннард дал каждому новому клиенту свой "Список отношений". Чтобы вы лучше ощутили это исследование, я приведу несколько примеров каждого отношения.

Например, он интересовался тем, как измерить, насколько клиент чувствует, что его со-чувственно понимают. Поэтому он включил высказывания о том, как терапевт понимает клиента. Оценка проводилась по шкале, состоящей из шести пунктов, от "совершенно верно" до "совсем неверно". Очевидно, эти высказывания представляют собой различные степени со-чувственного понимания.

  • Он понимает, как я переживаю мой опыт.
  • Он старается смотреть на вещи моими глазами.
  • Иногда он считает, что я думаю так, как он.
  • Он понимает, что я говорю отстраненно.
  • Он понимает мои слова, но не мои чувства.

Второе, что он хотел измерить, – это уровень доброжелательности, то есть насколько терапевту нравился клиент. Чтобы измерить его, были взяты высказывания, подобные следующим, каждое из которых оценивалось по шкале от "совершенно верно" до "совсем неверно".

  • Я ему нравлюсь.
  • Он мной интересуется.
  • Он любопытен и хочет узнать, что мною движет, но на самом деле не интересуется мной как человеком.
  • Он безразличен ко мне.
  • Он неодобрительно ко мне относится.

Чтобы измерить, насколько безусловна доброжелательность терапевта, то есть насколько его доброе отношение не зависит от каких-либо качеств клиента, были использованы высказывания следующего рода.

  • Похоже, то, что он испытывает ко мне, не зависит от того, выражаю ли я "хорошие" или "плохие" чувства.
  • Иногда он реагирует на мои высказывания более дружески и положительно.
  • Бывает, что его внешняя реакция очень отличается от его внутреннего отношения ко мне.
  • Он играет роль, общаясь со мной.

Барретт-Леннард также хотел измерить другую переменную, которую считал важной, – психологическую доступность консультанта или его желание быть познанным. Чтобы это измерить, использовались высказывания такого рода.

  • Он свободно рассказывает мне о своих собственных мыслях и чувствах, когда я хочу об этом знать.
  • Он чувствует себя неловко, когда я спрашиваю его о нем самом.
  • Он не хочет сказать мне, что испытывает по отношению ко мне.

Некоторые результаты его опытов интересны. Было выявлено, что более опытные терапевты обладали большим числом первых четырех качеств со-чувственного понимания, чем менее опытные. В отношении качества "психологическая доступность консультанта" выявилась обратная зависимость.

У клиентов из этой выборки с более серьезными расстройствами все первые четыре измерения значимо коррелировали со степенью изменения их личности, определяемой объективно и с помощью оценки терапевта. С изменением личности наиболее значимо было связано со-чувственное понимание, но искренность, уровень доброжелательности и ее независимость от условий были также связаны с успешностью психотерапии. Открытость консультанта не была значимо с ней связана.

Таким образом, с некоторой уверенностью мы можем сказать, что высокоэффективны те психотерапевтические отношения, которые характеризуются высокой степенью конгруэнтности или искренности терапевта, чувствительной и верной эмпатией с его стороны, высоким уровнем доброжелательности, уважения, любви к клиенту и безусловностью его принятия. Видимо, эти качества в первую очередь ведут к изменениям в личности и поведении клиента. Из этого и других исследований следует, что даже в тех случаях, когда эти качества терапевта наблюдаются и измеряются на небольшой выборке взаимодействий, на раннем этапе развития отношений, все равно они могут предсказать результаты этих отношений.

Это исследование служит примером современной работы, которая поставила задачу изучить самые тонкие аспекты теории психотерапии, центрированной на клиенте. Следует отметить, что эта работа посвящена не проблемам метода или определению понятий. Она прорывается к неуловимым качествам отношений и чувств. По моему мнению, исследования в психотерапии прошли долгий путь, прежде чем в них стали изучаться такие тонкие субстанции. Положительные данные относительно четырех переменных и отсутствие их относительно пятой служат для меня показателем того, что работы, проводимые на таком уровне, могут дать полезные, дифференцирующие результаты.

Интересно, что все качества отношений между клиентом и терапевтом, связанные с прогрессом клиента в психотерапии, зависят от отношения терапевта. В то время как, возможно, будет найдено, что уровень профессиональных знаний, навыков и методик также связан с изменением личности клиента, это исследование заставляет думать о возможности того, что определенные качества отношений и чувств сами по себе, независимо от интеллектуальных знаний или медицинского и психологического образования, могут быть достаточны, чтобы стимулировать положительный психотерапевтический процесс.

Эта работа новаторская и в другом отношении. Она одна из первых сознательно спланирована так, чтобы изучить элементы те психотерапии, которые выступают причиной изменений. Это привело к значительному продвижению теории, а также усовершенствованию методов, и поэтому можно ожидать увеличения числа исследований процесса изменений личности. Со временем мы, возможно, сможем различать и измерять те условия, которые ведут к конструктивным изменениям в личности и поведении.

Некоторые текущие исследования

В Соединенных Штатах множатся исследования, связанные с психотерапией. Даже психоаналитики берутся за объективные исследования, связанные с процессом аналитической психотерапии. Было бы совершенно невозможно охватить то, что сейчас проводится в этом направлении, так как эта картина сложна и очень быстро меняется. Я ограничу себя краткими набросками известных мне нескольких исследовательских проектов и программ, относящихся к психотерапии, центрированной на клиенте.

В Чикагском университете под руководством доктора Джона Шлина проводится работа с целью изучить изменения, которые происходят в процессе психотерапии с ограниченным временем проведения, и сравнить их с изменениями в процессе обычной не ограниченной во времени психотерапии. Клиентам предлагается участие в определенном числе бесед (обычно – в двадцати, иногда – в сорока), и в конце этого отрезка времени психотерапия заканчивается. Исследователей интересует и то, каким образом индивиды смогут использовать это время и возможность уменьшения периода психотерапии. Эта программа будет закончена в ближайшем будущем.

Одно исследование тесно связано с изучением краткосрочной психотерапии Адлера (Адлер А. (1870-1937) – австрийский психолог, создатель "индивидуальной психологии". – Прим. ред.). Доктор Шлин при активной помощи д-ра Рудольфа Дрейкурса и его коллег проводит исследование психотерапии Адлера параллельно тому, о котором я говорил выше. Если программа будет выполнена, это значит, что может быть получено прямое сравнение двух резко отличающихся видов психотерапии – Адлера и центрированной на клиенте, – в которых будут использованы те же самые тесты до и после психотерапии. В обоих случаях психотерапия займет то же самое время и все беседы будут записаны. Это, конечно, станет вехой в развитии психотерапии и очень расширит наши знания об общем и различном в разных видах психотерапии.

Другое исследование проводится Десмондом Катрайтом, Дональдом Фиске, Уильямом Киртнером и др. в Чикагском университете. Делается попытка на основе очень широкого спектра отношений изучить факторы, которые могут быть связаны с психотерапевтическими отношениями. В исследовании раскинута широкая сеть, чтобы уловить многие переменные, которые, как раньше считалось, не имеют отношения к продвижению в психотерапии или к его отсутствию.

В университете штата Висконсин Роберт Росслер, Норман Гринфилд, Джером Берлин и я начали разветвленную группу исследований, которые, мы надеемся, наряду с другими проблемами выявят саморегулируемые и физиологические корреляты психотерапии, центрированной на клиенте. В одной части исследований у клиентов во время психотерапевтического часа проводились длительные записи КГР, температуры кожи и частоты сердечных сокращений. Сравнение этих данных с записями беседы, возможно, даст нам больше информации относительно физиологических и психологических основ процесса изменения личности.

Меньший проект, рассчитанный на несколько индивидов, связан с объективным изучением процесса психотерапии. В последней работе (Rogers, C.R. A process conception of psychotherapy. Amer. Psychol., 1958, 13, 142-149.) я сформулировал основанные на наблюдениях теоретические положения о различных последовательных стадиях процесса психотерапии. Сейчас мы заняты работой по преобразованию этого теоретического описания в операциональную шкалу, которая может быть использована для изучения записанных на пленку психотерапевтических бесед. В настоящее время ведутся исследования, направленные на повышение надежности и достоверности этой шкалы.

Еще одна программа в университете штата Висконсин, руководят которой доктор Юджин Гендлин и я, посвящена сравнению процесса психотерапии у пациентов, больных шизофренией (в хронической и острой форме), и у нормальных индивидов. В этом исследовании каждый терапевт одновременно будет вести троих клиентов, соответствующих по возрасту, полу и социально-образовательному уровню: одного – хронического шизофреника, одного – с острым проявлением шизофрении и одного человека – с "нормальной приспособленностью". Используя разнообразные пред-и-после тесты и записи всех бесед, мы надеемся, что это исследование даст много интересных результатов. Оно продвигает апробирование психотерапии, центрированной на клиенте, в новую область – исследование госпитализированной психопатической личности. Частично гипотеза этого исследования заключается в том, что в психотерапии при соблюдении определенных условий (примерно тех, что даны в работе Барретт-Леннарда) и у шизофреника, и у нормального человека будет обнаружен тот же процесс изменений.

Возможно, этих кратких описаний достаточно, чтобы показать, что число объективных исследований, вызванных к жизни практикой и теорией психотерапии, центрированной на клиенте, продолжает расти и расширяться.

Значение исследований для будущего

В заключение этой главы я хотел бы сказать несколько слов по поводу следующих вопросов: Куда это ведет? Для какой цели проводятся все эти исследования?

Их основное значение, на мой взгляд, заключается в том, что растущее число объективно проверенных знаний о психотерапии приведет к постепенной кончине "школ" психотерапии, включая и эту. По мере возрастания прочных знаний об условиях, которые ускоряют изменения в процессе психотерапии, о природе психотерапевтического процесса, об условиях, которые блокируют или тормозят психотерапию, о типичных результатах психотерапии в области изменения личности и поведения – по мере всего этого все менее и менее будут акцентироваться догматические и чисто теоретические положения. Различие мнений, различные методы психотерапии, различные суждения о результатах будут проверяться эмпирически, а не просто обсуждаться или оспариваться.

В сегодняшней медицине у нас нет противопоставления "школы лечения пенициллином" какой-либо другой школе лечения. Конечно, имеются различия в суждениях и мнениях, но также есть уверенность, что они будут сняты в видимом будущем с помощью тщательно спланированного исследования. Точно так же и психотерапия будет все более обращаться к фактам как к арбитрам при обсуждении различий, нежели к догмам.

Из этого вырастет более эффективная и постоянно изменяющаяся психотерапия, которая не будет иметь какого-то особого названия и не будет в нем нуждаться. Она включит в себя из любого и каждого вида психотерапии все то, что действительно подтверждено.

Возможно, мне следует на этом закончить, но я бы хотел сказать еще несколько слов тем, кто, возможно, питает отвращение к исследованиям в такой тонкой, глубоко личной и неосязаемой области, как психотерапия. Они могут почувствовать, что подвергнуть такие близкие и доверительные отношения объективному исследованию – значит обезличить их, лишить их наиболее важных качеств, свести их к холодной системе фактов. Я просто хотел бы отметить, что это не было целью исследований. Скорее верно противоположное. Чем дальше идет исследование, тем более становится очевидным, что значимые изменения в клиенте связаны с очень тонкими субъективными сторонами опыта: внутренними выборами, большей внутренней целостностью человека, различными чувствами по отношению к себе. А в отношении терапевта некоторые из последних работ показывают, что наиболее успешно действует терапевт, обладающий теплой человечностью и искренностью, интересующийся только пониманием ежемоментных чувств человека, становление которого происходит в отношениях с терапевтом. И конечно, ничто не говорит о том, что аналитик с холодным умом, внимательный только к фактам, будет эффективным терапевтом. Кажется, что это один из парадоксов психотерапии, состоящий в том, что ученый, чтобы продвинуться в понимании этой области, должен хотеть вложить в безличную проверку эмпирических исследований всю свою страстную веру и твердые убеждения. Но чтобы быть эффективным терапевтом, ему следует использовать это знание только для обогащения и расширения своего субъективного "Я" и свободно и бесстрашно быть этим "собой" в отношениях с клиентом.

  • Гуманистическая психология
  • Книга «О становлении личностью»

Комментарии (0):

Материалы по теме:

Картинка к "К. Роджерс. О становлении личностью: психотерапия глазами психотерапевта"
01 окт. 2022 г.
Цель этой книги — разделить с вами часть моего жизненного опыта, часть меня самого.
0Подробнее →