Негативные аффекты, агрессивные тенденции и гнев – Берковиц

Теперь мы переходим к центральной идее предлагаемой мной к рассмотрению концепции эмоциональной агрессии: агрессивная стимуляция активируется скорее неприятными чувствами, нежели сильными воздействиями, вызывающими стресс.

Негативный аффект, но не стресс

Некоторые исследователи отмечали, что стрессообразующие факторы среды могут возбуждать эмоциональную агрессию. Упоминавшееся выше исследование Ландау показывает, что стрессы, связанные с национальной принадлежностью, могут способствовать возникновению насильственных преступлений. Новако предполагает, что «гнев можно понимать как аффективную реакцию на стресс» (см.: Landau & Raveh, 1987; Landau, 1988; Novaco, 1986, p. 57). Главная мысль этих авторов состоит в том, что люди становятся разгневанными и склонными к агрессии, когда сталкиваются с крайне неприятным положением дел.

Мой анализ, однако, идет несколько дальше. Я считаю, что агрессивные тенденции продуцирует не стресс сам по себе, а вызванный им негативный аффект. Эту формулировку можно рассматривать как рабочее предположение: практически любой вид негативного аффекта, любой тип неприятного чувства является основным подстрекателем эмоциональной агрессии. Негативный аффект не обязательно должен быть интенсивен, но чем сильнее переживаемое неудовольствие, тем сильнее будет результирующее подстрекательство к агрессии.

В этих терминах легко может быть интерпретировано воздействие на человека оскорблений или угроз его самооценке. Всем нам случалось наблюдать, как люди становились явно агрессивными (вербально, если не физически), и видеть, как они в ярости набрасывались с кулаками на свою жертву, если думали, что им нанесли оскорбление, или когда страдала их самооценка. Крайним случаем являются очень агрессивные личности, для которых, как правило, характерна высокая чувствительность к обидам или оскорблениям. Они часто приходят в бешенство, когда им кажется, что их представление о самих себе находится под угрозой. Я считаю, что подобные вызовы благоприятному образу «я» человека имеют особенно высокие шансы продуцировать агрессивные реакции, потому что вызывают крайне неприятные переживания. Не ущерб, причиненный гордости, сам по себе генерирует побуждение напасть на обидчика, а аверсивная природа психологического оскорбления. Кроме того, каков бы ни был возникающий негативный аффект, агрессивное побуждение может не выявляться открыто, маскируясь или сдерживаясь более сильными тенденциями. В любом случае люди, испытывающие дискомфорт, так или иначе склонны быть агрессивными.

Краткое резюме представленной теоретической модели

Тезис о том, что люди, чувствующие себя плохо, склонны к реакциям гнева и агрессивности, может показаться не совсем очевидным, и действительно, связь между аффектом и открытой агрессией довольно сложна. Более детально она будет рассмотрена в главе 4, здесь же я предлагаю краткое резюме моих размышлений.

Негативный аффект генерирует как тенденцию к борьбе, так и тенденцию к бегству

Как видно на рис. 3-2, после того как личность столкнулась с аверсивным событием, предполагается несколько стадий формирования эмоциональных состояний и поведенческих проявлений. Само событие, очевидно, возбуждает негативный аффект, и теоретически, вероятно вследствие нашей биологической «запрограммированности», неприятное переживание автоматически продуцирует разнообразные экспрессивно-моторные реакции, чувства, мысли и воспоминания. Некоторые из этих психических процессов ассоциированы с побуждением бороться, атаковать кого-то (предпочтительно, но не только, воспринимаемый источник переживаемого неудовольствия), в то время как другие реакции, возникающие в то же самое время, связаны с желанием бегства — стремлением избежать аверсивной ситуации.

Рис. 3-2. Как негативные чувства могут продуцировать гнев.

Другими словами, негативный аффект генерирует как тенденцию к борьбе, так и тенденцию к бегству, но не какую-то одну. Это лишь результат спекулятивного построения, но я подозреваю, что многие виды животных биологически предрасположены реагировать на вредные стимуляции двумя способами: бегством из опасной или неприятной ситуации (тенденция к бегству), а также уничтожением источника неудовольствия (тенденция к борьбе). Разумеется, существует большое разнообразие факторов, определяющих относительную силу этих тенденций. Одна из них может быть сильнее другой из-за генетических влияний, прошлого опыта и/или вследствие восприятия непосредственной ситуации как безопасной или опасной для нападения.

Мой следующий тезис может показаться еще более неправдоподобным. Тенденция к бегству может состоять из двух компонентов:

1) стремление наброситься и ударить доступную жертву (которое в основном является причиной моторных реакций, связанных с агрессией) и

2) побуждение причинить ущерб кому-либо.

Таким образом, с моей точки зрения, когда люди переживают довольно сильное неудовольствие, многие из них (в зависимости от генетически обусловленных особенностей и предшествующего научения) испытывают побуждение к осуществлению моторных реакций, связанных с агрессией (сжатые кулаки, плотно сомкнутые челюсти и т. д.). Как исследования роли болевых сигналов, упоминавшиеся в главе 1, так и описанный выше эксперимент Берковица, Кохран и Эмбри свидетельствуют о существовании побуждения причинять ущерб кому-то или чему-то.

Чувства, развивающиеся из этих первичных реакций

Теоретически примитивное, или рудиментарное, переживание гнева возникает из осознания первичных телесных, мыслительных и мнемонических реакций, в то время как рудиментарный страх сопровождает тенденции к бегству и, предположительно, развивается из первичных идей, образов памяти, экспрессивно-моторных реакций, связанных с побуждением к бегству из неприятной ситуации.

На следующей стадии, как мы видим на рис. 3-2, более сформировавшиеся чувства возникают как следствие дополнительной мыслительной обработки. Возбужденные субъекты приписывают свои чувства определенным конкретным источникам, учитывают вероятный исход события, принимают в расчет свой предшествующий опыт переживаний и социальные правила, определяющие соответствующую ситуации эмоцию, и соотносят свои ощущения и идеи с имеющимся у них представлением того вида эмоций, который с достаточной вероятностью должен возникать в подобных ситуациях. Полное эмоциональное переживание, таким образом, не просто возникает, но «конструируется». Идет процесс, в котором первоначальные рудиментарные чувства дифференцируются: одни из них становятся интенсивнее и обогащаются, а другие подавляются.

Первоначальные чувства могут изменяться под влиянием мысли

Данное теоретическое построение предполагает, что на ранних стадиях процесса формирования эмоции бегство/страх и агрессия/гнев скорее выступают в смешанном виде, нежели в четко дифференцированном состоянии. Однако когда людей просят сообщать об их чувствах в определенных эмоциональных ситуациях или когда их физиологические и мышечные реакции фиксируются в состоянии эмоционального возбуждения, выявляются значительные различия между основными негативными эмоциональными состояниями, такими, как гнев, страх и печаль (Ekman, Levenson & Friesen, 1983; Izard, 1977; Schwartz, Weinberger & Singer, 1981; Sirota, Schwartz & Kristeller, 1987). Противоречит ли это настоящей теории? Я думаю, нет. Согласно нашей формулировке, когниции (мысли, атрибуции и воспоминания) могут вступать в действие по возбуждении эмоциональных реакций и существенно повлиять на последующие телесные изменения, моторные реакции и эмоциональные переживания. Относительно рудиментарные эмоциональные состояния и телесные реакции ранних стадий обогащаются, дифференцируются, интенсифицируются или подавляются. Мое предположение заключается в том, что последовательность изменений — от негативного аффекта к страху, гневу и, может быть, к еще некоторым негативным эмоциям, таким, как ревность или презрение, — облегчается соответствующими мыслями и воспоминаниями.

Гнев сопутствует агрессивным побуждениям

Концепция гнева как переживания, которое развивается и формируется из осознания человеком ассоциированных с агрессией физиологических изменений, экспрессивно-моторных реакций, а также идей и воспоминаний, имеет важное следствие. Оно состоит в том, что подстрекательство к агрессии порождается внутренней, связанной с агрессией стимуляцией, по при этом оно развивается скорее параллельно эмоциональному переживанию, нежели порождается чувством гнева. Говоря проще, гнев сопровождает, но не порождает эмоциональную агрессию.

Сетевая модель эмоций

В предлагаемой мной теоретической модели каждую эмоцию можно представить как сеть, в которой различные компоненты ассоциативно связаны. Каждое эмоциональное состояние представляет собой некую совокупность специфических ощущений, экспрессивно-моторных реакций, мыслей и воспоминаний, которые тесно связаны между собой. В силу этой взаимосвязи активирование любого из компонентов имеет тенденцию активировать другие составляющие сети пропорционально степени их ассоциированности.

Сетевая модель предполагает также и другие следствия. Во-первых, из нее следует, что когда у нас появляются агрессивные мысли и связанные с агрессией воспоминания, то возникают также ассоциированные с агрессией ощущения и физиологические реакции, то есть мы с большей вероятностью будем переживать чувство гнева. Мы можем прийти в состояние гнева, не только вспоминая причиненные нам обиды, но и мысленно вновь и вновь проигрывая, каким образом нам следовало бы проучить тех, кто поступил с нами дурно. Связанные с насилием мысли и действия активируют агрессивные идеи и чувство гнева. Как мы увидим далее, когда будем рассматривать в главе 21 следствия притворной или воображаемой агрессии, существует достаточно много данных, свидетельствующих в пользу предлагаемой здесь концепции.

Эта модель предполагает и то, что неприятные события, не имеющие явной связи с агрессией, также могут активировать враждебные мысли и чувства. Вспомним, что негативный аффект — неприятное чувство, продуцированное аверсивным событием,— ассоциативно связан с имеющими отношение к агрессии мыслями и воспоминаниями. Существуют данные, свидетельствующие о том, что у нас возникает необычайно много враждебных мыслей, когда мы оказываемся в условиях физического дискомфорта.

В одном из экспериментов испытуемых просили написать рассказ на определенную эмоциональную тему. При этом одни из них находились в помещении с ненормально высокой температурой воздуха, в то время как другие выполняли это задание в приятных комфортных условиях с нормальной температурой. В рассказах испытуемых, выполнявших задание в условиях чрезмерно высокой температуры, содержалось больше агрессивных мыслей, нежели в рассказах испытуемых контрольной группы, работавших в комфортных условиях. Подобным же образом в исследовании, проведенном в моей лаборатории, когда испытуемых просили воображать определенного вида эмоциональную ситуацию, те из них, кто находился в условиях физического дискомфорта, чаще выражали идеи, связанные с гневом, досадой и враждебностью, сравнительно с выполнявшими это задание в более комфортных условиях (см.: Rule, Taylor & Dobbs, 1987; Berkowitz, 1989,1990). В обоих исследованиях физический дискомфорт активировал идеи агрессивного и враждебного характера.

Гнев часто сопровождает другие негативные эмоции

Даже и после ознакомления с результатами исследований у читателя еще могут оставаться серьезные сомнения, особенно в связи с моей рабочей гипотезой о психологической эквивалентности всех негативных аффектов (при условии неизменной интенсивности). Прочитав, что фактически любой вид негативного аффекта имеет тенденцию активизировать агрессивные побуждения и рудиментарное переживание гнева, прежде чем субъект успевает хорошо осмыслить происходящее, некоторые заявят: «Этого не может быть. Человек не будет сердиться и не будет агрессивным, когда он печален или находится в подавленном настроении». И все же, вопреки тому, что думают многие люди, печаль и депрессия, несомненно, могут порождать чувство гнева, враждебные мысли и агрессивные тенденции. См. →