Импульсивная агрессия: роль агрессивных ключевых сигналов – Берковиц

До настоящего момента я обсуждал то, что, вероятно, является главной причиной эмоциональной агрессии: генерируемая негативным аффектом внутренняя стимуляция, которая в основном и «запускает» агрессивные реакции. Как я предполагал ранее, это побуждение может состоять как из желания причинить ущерб (вред) кому-то, так и из стремления осуществить связанные с агрессией моторные акты. Однако эмоционально порожденная внутренняя стимуляция не является единственным источником импульсивной агрессии. Агрессии может способствовать также и внешняя стимуляция. Не случалось ли вам укорить, оскорбить или даже ударить кого-нибудь сильнее, чем вы хотели? У вас могла быть более или менее рациональная цель: призвать к порядку непослушного ребенка, показать свою власть кому-то, кто угрожает вашему доминированию, или продемонстрировать, что вы достойная личность, с которой должны считаться. Тем не менее вы, по тем или иным причинам, набросились и ударили сильнее, чем намеревались. Этот вид импульсивной (или экспрессивной) агрессии не является чем-то необычным, и его можно наблюдать как в самых крайних проявлениях яростного нападения, так и в относительно мягко выраженных атаках (проклятия в адрес жертвы и т. п.). Описывая этот вид эмоциональной реакции в главе 1, я цитировал детектива из Далласа: «Убийства, — говорил он, — происходят оттого, что люди не думают... Взыграла кровь. Завязалась драка, и вот уже кто-то зарезан или застрелен». Здесь я хочу рассмотреть следующие вопросы: как бы часто ни случалась намеренная (в прямом смысле этого слова) агрессия и каковы бы ни были ее специфические формы, почему она вообще имеет место? Какие факторы все вызывают?

Реакции на внешние ключевые сигналы

Многие из моих исследований были посвящены как раз поставленным выше вопросам. Я доказывал, что импульсивные (или экспрессивные) атаки нередко являются, по крайне мере частично, реакциями на определенные черты или особенности ситуации, в которой оказывается человек. Находящиеся непосредственно рядом внешние стимулы вызывают реакции, повышающие интенсивность атаки . Это случается, как я полагаю, когда внешние стимулы либо имеют агрессивное значение для нападающего (т. е. ассоциируются в сознании субъекта с агрессией), либо каким-то образом напоминают агрессору о крайне неприятных вещах. Рис. 3-6 иллюстрирует данную теорию и представляет различные условия, которые могут увеличить способность внешних стимулов вызывать более сильные агрессивные реакции. Я ограничусь обсуждением стимулов, которые имеют агрессивное значение, и стимулов, которые ассоциированы с происходившими ранее неприятными событиями.

Рис. 3-6. Факторы, которые могут влиять на интенсивность открытой импульсивной агрессии: негативный аффект и/или внешние стимулы, имеющие агрессивное значение, подготавливающие агрессивную наклонность плюс ассоциированные с агрессией чувства, идеи, воспоминания. Побуждение и другие реакции особенно сильны, если существует ранее сформировавшаяся агрессивная диспозиция и/или личность в данный момент возбуждена. Наличие ситуационных стимулов, ассоциированных с другими аверсивными событиями и ранее получаемым удовлетворением от агрессивных действий, также будет увеличивать агрессивные реакции, ведущие к относительно сильному акту открытой импульсивной агрессии, особенно если сдерживающие агрессию факторы действуют в данный момент слабо.

«Эффект оружия» как пример реакций на агрессивные ключевые стимулы

Оружие явно представляет отличный пример объектов, имеющих для многих людей агрессивное значение. Если нам привычно представлять себе огнестрельное оружие (или даже ножи) скорее как орудия, намеренно применяемые для нанесения ущерба другим, нежели как объекты, необходимые для спортивных занятий или развлечений, то простое наличие ружья или ножа может стимулировать нас к более жесткому нападению на других, чем мы намеревались.

Первая демонстрация эффекта оружия

Эксперимент, проведенный четверть века назад мной и Энтони Лепажем (Anthony LePage), был первой демонстрацией эффекта оружия . В этом исследовании участвовали молодые люди — студенты колледжа. Каждый из них должен был выполнить задание в паре с другим студентом (помощником экспериментатора). Им говорили, что они участвуют в исследовании физиологических реакций на стресс. Они должны были по очереди решать предложенные задачи и по очереди оценивать друг у друга успешность решения, нанося от одного до десяти ударов электрическим током. После того как студенты расходились по отдельным комнатам, наивный испытуемый начинал первый, писал свои решения задач и получал либо один, либо 7 ударов током (не слишком сильных), якобы соответственно оценкам партнером качества его работы. Нет нужды говорить, что большинство испытуемых, получивших 7 ударов, были разозлены на партнера из-за очень несправедливой, хотя и не слишком болезненной оценки.

Затем была очередь наивного испытуемого оценивать решения своего партнера. Его приглашали в «контрольную комнату», показывали «электрошоковый аппарат» (простой телеграфный ключ) и давали решения партнера. Поскольку главный вопрос исследования состоял в том, повысит ли наличие оружия агрессию испытуемых по отношению к тому, кого им предстояло атаковать, некоторые из них видели револьвер и ружье, лежащие на столе рядом с ключом «электрошокового аппарата», в то время как другие видели на столе две бадминтонные ракетки и несколько воланов. Каждому из испытуемых экспериментатор, отодвигая эти предметы в сторону, говорил, что они были оставлены его коллегой после другого исследования, затем просил начинать оценивать работу партнера и удалялся из комнаты. Испытуемые третьей группы работали за столом, на котором не было ничего, кроме ключа от «электрошокового аппарата».

Результаты эксперимента, представленные на рис. 3-7, свидетельствуют о повышающем агрессивность влиянии находящегося рядом оружия. Разозлившиеся испытуемые (получившие от партнера 7 ударов электротоком), которые видели на столе оружие, наказывали своих бывших мучителей сильнее, чем те из разозленных, кто видел нейтральные предметы, или те, у кого на столе не было ничего, кроме «электрошокового аппарата». Простой вид оружия, видимо, стимулировал разозленных людей наносить своим противникам больше ударов, чем они нанесли бы при отсутствии оружия (Berkowitz & LePage, 1967).

Подтверждение существования эффекта оружия

Я не буду рассматривать здесь все возражения, выдвигавшиеся против эксперимента, демонстрирующего эффект оружия, и предлагаемой мной интерпретации, но упомяну лишь несколько заслуживающих внимания моментов. Во-первых, как мы увидим в главе 13, в которой обсуждается методология исследования, остроумный эксперимент Тернера (Turner) и Симонса (Simons) показал, что действия рассерженных людей в ситуации с наличием оружия не просто подтверждали гипотезу экспериментаторов. Фактически, чем сильнее испытуемые верили, что экспериментатор заинтересован в их агрессивных реакциях, тем меньше они стремились наказывать жертву (Turner & Simons, 1974). Вызванное видом оружия усиление агрессии возникало вопреки подозрениям испытуемых, а не по причине осознания заинтересованности экспериментатора в их агрессивности.

Рис. 3-7. Среднее число наносимых ударов как функция наличия оружия (Berkowitz & LePage).

Некоторые успешные воспроизведения

К настоящему времени были многократно проведены успешные эксперименты, подтверждающие наши данные (а также несколько неудачных попыток). Социальные психологи ряда стран, включая Швецию, Бельгию и Италию, получили сравнимые результаты, показывающие, что эффект оружия не ограничивается студентами университетов, принадлежащих к среднему классу американского Среднего Запада.

Я приведу пример только одного из этих экспериментов, проведенного Энн Фроди (Ann Frodi) в рамках ее диссертационного исследования в Гетеборгском университете (Швеция). Она показала, что молодые люди — студенты университета наносили значительно больше электрических ударов своему сокурснику (в качестве якобы оценки успешности его работы), если поблизости находилось оружие, чем в тех случаях, когда рядом были рожок и картинки, изображающие кормящую мать, или когда на столе не было вообще никаких предметов. Более того, тот же самый результат был получен, даже когда испытуемые не были рассержены тем, кого они «оценивали». Молодым людям, по-видимому, так хотелось наказать своего сокурсника, что эффект оружия наблюдался, даже когда испытуемые не были эмоционально возбуждены (Frodi, 1975).

В исследовании, которое продемонстрировало, что испытуемые не просто согласовывали свое поведение с пожеланиями экспериментаторов, повышенная агрессивность, порождаемая наличием в поле восприятия оружия, наблюдалась, когда участники исследования не осознавали, что они принимают участие в эксперименте. Чарльз Тернер (Charls Turner) и его помощники во время студенческого карнавала поставили будку, к которой приглашались желающие бросать губку в человека-мишень, и им позволялось атаковать жертву сколько угодно раз. Жертва подвергалась «нападениям» большее число раз, когда рядом находилось оружие, нежели в том случае, когда оружия не было.

Наконец, я должен отметить, что ряд исследований (например уже упомянутые эксперименты Фроди и Тернера) показали, что даже нерассерженные люди могут проявлять повышенную агрессию, когда они видят оружие. Эмоционально возбужденные люди могут быть особенно восприимчивыми к эффекту оружия (потому что они готовы атаковать кого-либо и, вероятно, почти не подавляют своих реакций), но даже и невозбужденные люди могут стать более агрессивными, чем обычно, когда поблизости находится оружие, особенно если их противодействующие агрессии силы в данный момент ослаблены.

Эксперимент с детьми

Недавний эксперимент на детях, проведенный Миомиром Зузулом (MiomirZuzul) в Загребском университете в Хорватии, представляет особый интерес, так как он показывает, почему в некоторых исследованиях не удалось подтвердить эффект оружия. В этом исследовании шестилетним мальчикам и девочкам показывали либо настоящее оружие, либо игрушечное ружье или не показывали никакого оружия. Затем им рассказывали историю, в которой выражалось отношение к агрессии: разрешающее, строгое, менее разрешающее или же никакого определенного отношения не высказывалось. После этого некоторые из детей были фрустрированы тем, что им не разрешили участвовать в интересных занятиях, в то время как другие дети подобной фрустрации не подвергались. Затем в течение получаса свободной игры за всеми детьми вели наблюдение люди, которым не было ничего известно об условиях эксперимента.

На рис. 3-8 показано среднее число агрессивных действий (толчки, удары и т. п.), совершенных фрустрированными детьми в каждой группе (аналогичное поведение было обнаружено в группе нефрустрированных детей, хотя тенденции оказались слабее выражены и не были статистически значимыми). Читатель может видеть, что дети были относительно сдержанными, когда рассказанная взрослым история подразумевала негативную установку к агрессии. Когда же подобная установка не выражалась, дети не только были в общем более агрессивными по отношению друг к другу, но и были особенно склонны драться и бить друг друга, если поблизости в поле их восприятия находилось оружие.

Рис. 3-8. Агрессия детей как функция экспозиции оружия и ситуативной «атмосферы» (Zuzul, 1989).

Результаты этого эксперимента могут оказаться полезны как для исследователей, так и для родителей. Для первых уроком послужит то, что полученные в этом исследовании данные показывают следующее: ситуационно обусловленные тормозящие причины могут помешать обнаружить повышенную агрессивную тенденцию, порождаемую наличием оружия. Этот вид сдерживания агрессии, возможно, особенно сильно проявился в тех исследованиях, где не удалось получить подтверждение эффекта оружия. Для родителей этот эксперимент, как и ряд других, которые можно было бы здесь привести (см., например: Turner & Goldsmith, 1976), демонстрирует, что игрушечные ружья так же, как и настоящее оружие, могут стимулировать у детей повышенную агрессию. Насилие в фантазии не обеспечивает «безопасной разрядки» для накапливающихся агрессивных побуждений.

Игры детей с игрушечными пистолетами, винтовками или бластерами могут повысить агрессивность и неуправляемость. Однако результаты также показывают, что взрослые имеют возможность ослабить агрессивные реакции детей, дав им понять, что быть агрессивным нехорошо и что агрессия ведет к плохим последствиям. Сформулировав это в более общем виде, можно сказать, что оружие не всегда стимулирует открытую агрессию; люди часто способны адекватно управлять своим поведением. Тем не менее необходимо признать, что сдерживающие или тормозящие агрессию силы временами оказываются недостаточными, например из-за эмоционального возбуждения или слишком большой дозы алкоголя. Именно в тех случаях, когда сдерживание бывает слабым, простой вид оружия может инициировать агрессивную реакцию, более сильную, чем в условиях его отсутствия.

Еще один дополнительный момент

Подобный эффект может иметь не только оружие. Все, что явно ассоциируется с возможностью причинить вред другим, вероятно, может иметь аналогичный эффект. Такими стимулами могут быть нож, или топор, или сцена с насилием в кино или на телеэкране. Каковы бы ни были стимулы, их агрессивное значение повышает вероятность того, что они вызовут агрессивное поведение.

Ключевые стимулы (сигналы), ассоциированные с аверсивными событиями

И еще один фактор, по видимости совсем другого свойства, также может способствовать агрессивным реакциям: ассоциации с неприятными событиями. Это не должно нас удивлять. Если аверсивные условия могут стимулировать агрессивные наклонности, то стимулы, связанные в нашем уме с этими негативными событиями, также могут иметь подобный эффект. Они могут вызывать негативные чувства, напоминая о наших прошлых страданиях. Этот негативный эффект может продуцировать враждебные мысли и агрессивные побуждения. Кроме того, такие негативные стимулы могут активизировать враждебные или агрессивные мысли и воспоминания, а также связанные с агрессией моторные реакции, действуя независимо от неприятных чувств.

Эмпирические доказательства

Исследования на животных показали, что стимулы, ассоциированные с аверсивными событиями, могут вызывать у них драки. Предположим, что паре крыс, находящейся в одной клетке, многократно наносят удары электрическим током и каждый раз при этом включается зуммер. Боль побуждает животных атаковать друг друга. После того как зуммер несколько раз звучал одновременно с ударами электрического тока, достаточно уже одного его звучания, чтобы крысы начинали драться. Зуммер вследствие ассоциирования с аверсивным событием — электрошоком — становится негативным стимулом и в результате уже сам по себе может стимулировать агрессию.

Подобный эффект был продемонстрирован также и в экспериментах с людьми. Польский психолог Адам Фрачек (Adam Fraczek) провел эксперимент, в котором у испытуемых вырабатывалась ассоциация желтого цвета либо с сигаретами (приятная связь для данных субъектов), либо с получением ударов электрического тока (неприятная ассоциация). Вскоре после этого их просили наказывать другого человека в условиях, включающих восприятие либо желтого, либо какого-то другого цвета. Испытуемые были более агрессивными, когда они видели желтый цвет и когда этот цвет был ассоциирован с болевым воздействием. Особенность среды (желтый цвет) стала негативным стимулом в результате ее ассоциирования с болезненным событием и таким образом усилила интенсивность агрессивных реакций.

Связь доступной мишени с неудовольствием

Ассоциации с аверсивными событиями играют весьма важную роль в том, что жертва может подвергаться сильнейшей атаке. Если бы мы но какой-то причине чувствовали себя плохо, то с большей вероятностью направляли бы свою агрессию на тех, кого можем обвинить в своих несчастьях. Перефразируя формулировку Долларда и его коллег (1939), мы можем сказать (как показано на рис. 3-6), что агрессия, возбужденная неприятным событием, с наибольшей силой бывает направлена на того, кто воспринимается как источник неудовольствия.

Существует как минимум две причины этого эффекта. Атака частично может быть попыткой устранить или уменьшить аверсивную стимуляцию. В дополнение к этому воспринимаемый источник теперь ассоциируется с негативным аффектом; как результат, его простое присутствие может возбуждать враждебные мысли и воспоминания, равно как и внутреннюю стимуляцию к агрессии. Это положение можно сформулировать в более общем виде следующим образом: люди, получившие в глазах окружающих негативное значение (может быть, в связи с происшедшими ранее неприятными инцидентами), могут с особенной легкостью стать жертвами аверсивно генерированной агрессии.

Исследования животных свидетельствуют в пользу этой возможности. По крайней мере в одном эксперименте животное легко становилось жертвой агрессии просто потому, что оно сталкивалось с животным-агрессором, которое перед этим подвергалось воздействию электротоком. Люди могут вести себя подобным образом. Так, например, Риордан и Тедеши показали, что участники эксперимента проявляют большую враждебность к человеку, который просто присутствовал, когда у испытуемых вызывали страх, и который, в отличие от них, не подвергался аналогичному воздействию (см.: Ulrich, Hutchinson and Azrin, 1965; Riordan and Tedeschi, 1983).

Применение анализа к интерперсональным отношениям

Смещенная враждебность и феномен «козла отпущения»

Смещение враждебности, на мой взгляд, часто имеет место, когда невиновный индивид или группа становится жертвой агрессии, проистекающей из другого источника. Несомненно, подобное вам знакомо. Всем нам известна история о том, как человек, рассерженный своим боссом, придя домой, накричал на жену, которая дает подзатыльник сыну за какую-то мелкую провинность, который, в свою очередь, даст пинка своей собаке. Все эти персонажи были спровоцированы, но, не в силах или не желая атаковать своего мучителя, разряжали агрессию на ком-то другом. Иногда мы называем невинную жертву козлом отпущения.

Обычная интерпретация феномена козла отпущения исходит из того, что жертва подвергается атаке, потому что он или она доступна и ее безопасно атаковать. Частично такое предположение верно. Муж вполне мог резко выговаривать своей жене просто потому, что она «попалась под горячую руку» (и, быть может, также потому, что делала что-то такое, что его раздражало). На мой взгляд, однако, здесь имеет место смещение враждебности . Почему некоторые этнические группы или группы меньшинств с особой легкостью становятся козлами отпущения? По моему мнению, во многих случаях мишенью оказывается некто, кто уже вызывает антипатии и, таким образом, наделен негативным значением.

Какие бы еще факторы ни играли свою роль, описанный процесс вносит свой вклад в порождение такого явления, как превращение негров и евреев в козлов отпущения (см.: Berkowitz, 1962, chapt. 5, а также Miller, N. Е., 1948). Неблагоприятное состояние дел генерирует агрессивное побуждение, которое направляется на доступную, безопасную и вызывающую антипатию группу.

Связанные с экономическими трудностями нападения белых южан на негров явно обусловливались подобным образом, по крайней мере вплоть до 30-х годов текущего столетия. До того как экономика Юга стала многоотраслевой, как в настоящее время, экономическое благополучие этого района было прямо связано с ценами на его главную продукцию — хлопок. Целые сообщества страдали от тяжелых финансовых кризисов, когда цена на хлопок падала. Исследователи нашли, что до конца 30-х годов за резкими падениями цен на хлопковом рынке в этом регионе страны нередко учащались случаи линчевания(см.; Hovland and Sears, 1940; Mintz, 1946). Другие статистические данные говорят о том же. Так, например, в 1930 году произошел 21 случай линчевания. Южные графства, в которых происходили эти акты насилия, были экономически более отсталыми сравнительно с теми, в которых случаев линчевания не было (см.: Berkowitz, 1962, р. 136-137). Во всех этих случаях чернокожие, ставшие жертвами насилия, могли, разумеется, сделать что-то, оскорбившее белых. Однако небогатые фермеры привыкли враждебно относиться к неграм вообще. Они находили в них готовую мишень для своих агрессивных побуждений, порождаемых тяжелым экономическим положением.

Возможно ли, что предшествующая антипатия способствовала также смещенной агрессии, которая веками была направлена против евреев? Люди, переживавшие возмущение, обиду, негодование из-за лишений и всевозможных жизненных трудностей, нападали на евреев, обвиняя их во всех своих бедах, в большей степени просто потому, что они еще детьми научились ненавидеть эту социальную группу. Другими словами, евреи (и некоторые другие национальные меньшинства) становились мишенью для смещенной враждебности, по крайней мере частично, по причине их негативного значения — ранее установившейся ассоциации с неблагоприятным положением дел.

Люди с физическими недостатками как аверсивные стимулы

Не только чернокожие и евреи могут ассоциироваться с неблагоприятным положением дел. Подумайте о людях с физическими недостатками или страдающих тяжелыми длительными заболеваниями. Для многих «нормальных» эти несчастные люди также связаны с негативными вещами по причине их нетрудоспособности и/или страдания. Разумеется, большинство из нас относится с сочувствием к больным или имеющим физические дефекты людям. Мы их жалеем и иногда даже идем на какие-то жертвы, чтобы им помочь. Однако где-то в глубине души они могут вызывать у нас неприятные ассоциации, и в результате мы относимся к ним, по сути дела, амбивалентно. До настоящего момента я не сказал ничего оригинального. Ряд социальных ученых отмечали это явление — смешение позитивных и негативных чувств к людям с физическими дефектами. Я, однако, иду дальше. В силу их негативного значения люди с физическими недостатками нередко подвергаются дурному обращению со стороны «нормальных», особенно если последние не задумываются о том, что делают.

Подтверждение необдуманного дурного обращения получено в двух проведенных мной и Энн Фроди экспериментах (Berkowitz & Frodi, 1979). Во втором из них студенток университета, которых вначале подвергли оскорблению, просили «осуществлять надзор» за мальчиком, которого они наблюдали на телеэкране. В половине случаев на телеэкране показывали мальчика с внешностью скорее «странной», нежели нормальной, а некоторые из испытуемых также слышали, что мальчик, разговаривая, заикается. После того как телевизор был выключен, мальчик якобы начинал выполнять серию учебных заданий, а испытуемым сообщали о каждой ошибке мальчика. Выполняя роль осуществляющих контроль, они должны были за каждую ошибку наказывать мальчика включением неприятного шумового «удара». По схеме использования «машины агрессии» Басса испытуемые были свободны в выборе интенсивности наказания (шума) в диапазоне 10-балльной шкалы, начиная от мягкого до решительно неприятного. Важно отметить, что испытуемые, осуществляя надзор, в то же время должны были выполнять еще и другое задание, так что они не были целиком сконцентрированы на своих действиях, когда нажимали на включающие шум кнопки.

На рис. 3-9 показана средняя интенсивность наказания, которому подвергали мальчика эмоционально возбужденные испытуемые за якобы допущенные им ошибки при выполнении всех 10 заданий. Читатель может видеть, что несколько рассеянные испытуемые проявляли большую готовность или желание наказывать, когда они воспринимали мальчика как страдающего двумя физическими недостатками: как имеющего странную внешность и заикающегося. У несчастного ребенка, имеющего оба дефекта, были все шансы быть подвергнутым импульсивному дурному обращению со стороны все еще рассерженных испытуемых, по-видимому, в силу того, что для женщин он обладал наибольшим негативным значением.

Рис. 3-9. Средняя интенсивность наказания мальчика (шумовые «удары» по 10-балльной шкале) как функция его внешности и речи (Berkowitz and Frodi, 1979).

Резюме

Продолжая обсуждение эмоциональной агрессии, автор посвятил эту главу усиливающим агрессию влияниям негативного аффекта. Исследования на людях так же, как и на животных, показывают, что разного рода аверсивные стимулы, включая болезненные удары электротоком, ненормально высокую температуру и гнилостные запахи, могут стимулировать враждебность и агрессию. Агрессия не является неизбежной; испытывающее ее животное или человек может предпочесть борьбе бегство, а открытая (явная) агрессия может включать защитный компонент. Во многих случаях, однако, как люди, так и животные, подвергаемые воздействию неприятными стимулами, проялвляют тенденцию атаковать подходящюю жертву, особенно если альтернативный способ действия оказывается невозможен. См.

  • Эмоциональная агрессия
  • Автор Л. Берковиц

Комментарии (0):

Материалы по теме:

Картинка к "Берковиц Л. Мы становимся злыми, когда нам плохо"
01 окт. 2022 г.
Люди иногда реагируют на аверсивиые события точно так же, как и животные. 
0Подробнее →
Картинка к "Леонард Берковиц. Агрессия: причины, последствия и контроль"
01 окт. 2022 г.
Книга - итог исследования знаменитого ученого Леонарда Берковица. На сегодняшний день это наиболее полный источник классических знаний и современных концепций о природе и исследованиях человеческой агрессии.